Словарь языка произведений Распутина Валентина Григорьевича

Мы приехали в Кяхту поздно вечером, а утром, поднявшись на гору, откуда вся Кяхта открывалась как на ладони, я вспомнил свою бабушку Марью Герасимовну, безграмотную и мудрую деревенскую старуху, которая никуда с Ангары не отлучалась, с сомнением относилась к существованию в мире англичан и французов, но в Кяхту верила неукоснительно. С детства слышал я её вздохи: «Это чё ж такое де́ется, это пошто́ Кяхта-то простаивает?» — когда трудно стало с чаем, без которого бабушка обходиться не могла. Много без чего могла, а без чая никак. Она страдала без него так сильно, раз за разом поминая и заклиная Кяхту, что в неокрепшем моём умишке надолго отложилось, будто Кяхта — это второй после Москвы по важности город, влияющий на судьбу всякого и каждого.

Кяхта, с. 389

ПОШТО́ В ГОВОРАХ БАЙКАЛЬСКОЙ СИБИРИ

Наша баба она мне (в детстве это было):

— Ты пошто́ ко мне в окно зы́калась?

[— Зы́калась?.. — Собир.].

Ага. Зы́калась.

— Надо было в дверь постукать, а ты в окно зы́каешь, робёнок же спит. Робёнок спит у меня, а ты зы́калась в окно.

Но. Стучалась в окно.  

Записано в 1986 г. Афанасьевой-Медведевой Г.В. от Евгении Александровны Брюхановой (1923 г.р.), проживающей в пос. Мотыгино Мотыгинского района Красноярского края.

Словарь 18, с. 223