Словарь языка произведений Распутина Валентина Григорьевича

<…> Три с половиной века назад Ерофей Хабаров впервые расча́л на Лене пашню близ устья реки Ку́ты. Чуть позже тобольский казак Курбатка Иванов «со товарищи», сбегав до того в якутскую землицу и к океану, поднялся по Лене к Байкалу.

Вниз по Лене-реке, с. 446

<…> Расположение пристаней было продиктовано ходом «чугунки»: как только окончательно утвердили направление к Байкалу по левому берегу Ангары, здесь, подле станции Байкал, ещё до её появления, на мысу Баранчик, где берег от Ангары заворачивает на величественный распах озера-моря и вдали, на восточном берегу, встаёт гребень Саянского хребта, тут и думать было нечего, как расчина́ть в этом месте причал. И берег позволял, и глубины на мысу.

Кругобайкалка, с. 347

— …Это когда мальчонка у Райки Серкиной помер, три дни полсажени земли искали, чтоб похоронить, новое кладбище расча́ть, а кладбище опосле всё равно другое назначили. И лег он, христовенький, не туды, совсем один в стороне… далеко, говорят, в стороне. Каково ему, маленькому, в лесу со зверьём? Спасибо он потом отцу-матери за это скажет?

(Прощание с Матёрой, с. 224)

Пашута не стала тянуть.

— Стас Николаевич, не забыл, как за городом мать мою перед зимой хоронили? — спросила она, внимательно в него вглядываясь.

— Как же забыть?.. Не забыл…

— Я вчера пошла… и что нашла?.. Рядом с матерью ещё две могилы. Целое кладбище. Целую нахаловку, выходит, мы тогда расча́ли…

Стас глухо сказал:

— Одна могила Серёгина. Чья другая — не знаю.

— Как Серегина?! — ужаснулась Пашута. — Ты что говоришь, Стас Николаевич?

— Убили Серёгу, после Нового года. Остался я без товарища.

(В ту же землю…, с. 277)

Народное слово 3

РАСЧА́ТАЯ СТРАД. ПРИЧ. СОВ. В. ОТ РАСЧА́ТЬ В ГОВОРАХ БАЙКАЛЬСКОЙ СИБИРИ

<…> Одну, враз клади всё три. Вторую берёшь спичку, только чтоб новая коробка была, не расча́тая.

[— Их вместе все берёшь, как одну делаешь? — Собир.].

Ну а четвёртую ты поджигаешь уже, туда это, и потом моешь ребёнка. Если уро́ки с кого, ты завеча́й. Они все в воде утонут, а кого… не упали с кого, те не утонут, будут плавать  <…>

Записано в 1999 г. Афанасьевой-Медведевой Г.В. от Дарьи Константиновны Антипиной (1930 г.р.), проживающей в пос. Казачинское Казачинско-Ленского района Иркутской области.

Словарь 16, с. 307

РАСЧА́ТЬ В ГОВОРАХ БАЙКАЛЬСКОЙ СИБИРИ

Я токо слышал, но, Ерошка-шаман, бродовской. А я его видеть не видел. К нему, говорят, приезжали в Бродову тунгусы разны, на оленях, братские тунгусы с Братска заезжали. Но он умел, говорят, шаманить-то. Он, значит, сено косит, и он никуды не вываживал это сено. Дадут ему коня, он воз привязёт, разочнёт зарод. А там Михаил один был:

— Ага, Ерошка расча́л зарод, я у него счас уворую. Воз сена увязу.

И уехал воровать. Наклал воз сена, и от зарода не мог отъехать. Конь не идёт, и сам не может отойти. Как токо зарод минует, так каки-то страсти на него нападают. Но. Конюх, колхозный конюх хватился:

— Коня нету.

Приходит в контору:

— Так и так. Коня де-то нету. Куды-то уехал этот Мишка.

Но а Ерошка понял:

— Дак, ребята, дайте мне коня, я знаю, где он есь, этот ваш Мишка.

Приехал этот Ерошка к ему туды, утром уж приехал:

— Чего делашь?

А тот тоже понял, Мишка этот тоже понял, что Ерошка нашаманил чего-то.

— Ой, прости! Больше не трону я у тебя сено!

— Но ладны, поезжай.

Тоже ничего с ним не делал: не бил, не ругал — никоо.

— Поезжай да сено-то мне свали. Не вздумай домой увезти.

[— Свали назад, да? — Собир.].

И конь пошёл. И сам поехал. Всё. Вот видишь како шаманство.

Записано в 1997 г. Афанасьевой-Медведевой Г. В. от Павла Дмитриевича Черемных (1931 г. р.), проживающего в с. Ермаки Казачинско-Ленского района Иркутской области.

Словарь 4, с. 334-335